Книги и библиотеки

Как и другие люди, прочитавшие книг больше чем нужно, я все чаще склоняюсь к «молчаливым» искусствам. Особенно к самому красивому из них. Конечно, и живопись, и фотография, и инструментальная музыка содержат в себе смысл, который можно перевести в слова. О художниках и композиторах (а также художниками и композиторами) написаны миллионы книг. Которые, впрочем, можно и не читать, довольствуясь содержанием картины или музыкальной пьесы, доступным тебе непосредственно, без пояснений. И сюжет балета в театральной программке можно просмотреть — а можно этого не делать, ведь сюжет там, собственно, всегда один: красота, любовь, смерть, преодоление смерти.

А какие-то бытовые детали, исторические или мифологические подробности почти всегда вторичны. Никто не ждет от «Жизели», «Тщетной предосторожности» или даже «Спартака» стопроцентной достоверности по части того, «как было на самом деле». Но никто не смог меня убедить, что литература вправе позволить себе такую же свободу в обращении с реальностью. Что и ей разрешено с легкостью жертвовать правдоподобием ради красоты жеста. Что возможен полноценный роман без каких бы то ни было примет времени, построенный только на чувствах, травмах, разговорах.

Сколько существует литература, столько она стремится стать чем-то большим: раздвинуть свои границы, занять чужие территории. При этом на примере той же «Маленькой жизни» мы убеждаемся, как все еще велики возможности литературы как таковой. Как умело она входит в доверие к читателю, приручает его, не дает выскользнуть и оторваться. Что-то ведь не позволило дочитавшим эту книгу уклониться от жестко прописанного маршрута, забежать вперед и узнать уже всё самое ужасное. В эпилог ивановского «Тобола» не заглянешь просто потому, что его пока не существует. Но несмотря на то, что дальнейшие судьбы примерно 80% (реальных) персонажей можно узнать прямо сейчас, второго тома мы все-таки дождемся и дисциплинированно его прочитаем. Потому что нам важно не только и не столько то, чем закончилось, но и то, почему оно закончилось именно так.

Литература приучила верить в то, что ей-то известно, «почему», но все чаще она ограничивается ответом «потому что такова жизнь». И это, в общем, честно. Только вот надо ли продираться сквозь 800-страничный словесный лес, чтобы стать обладателем этой незатейливой мудрости? Ведь можно опять пойти на «Лебединое» и за три акта пережить всё самое печальное и прекрасное, что есть в жизни и искусстве… А потом почитать что-нибудь о балете – о его легендах, тайнах и призраках. Все-таки слову и танцу по-прежнему трудно обойтись друг без друга.

Совсем немногое из того, что есть в Белинке:
Вечеслова Т. М. О том, что дорого : Воспоминания / Татьяна Вечеслова. – Л. : Сов. композитор. Ленингр. отд-ние, 1984. – 200 с. Инв. номер М1937224. Одна из самых любимых современниками танцовщиц Кировского-Мариинского театра о жизни, судьбе и о своей «гениальной подруге» Галине Улановой.
Ковалик О. Г. Повседневная жизнь балерин русского императорского театра / Ольга Ковалик. — Москва : Молодая гвардия, 2011. – 575 с. (Живая история. Повседневная жизнь человечества). Шифр 85.33; Авторский знак К562; Инв. номер 2336583-МУЗ
Мадунц А. Дело о потерянных пуантах /Александра Мадунц. – Москва : АСТ, 2014. – 347 с. (Детектив Серебряного века). Шифр 84(2)6-4; Авторский знак М131; Инв. номер М2385288-КХ(А). Не мной замечено, что прикосновение к балетной теме облагораживает любой, даже самый простенький  сюжет.
Слонимский Ю. И. Балетные строки Пушкина / Юрий Слонимский. – Л.: Искусство. Ленингр. отд-ние, 1974. – 184 с. Инв. номер 1568477, 1571476
Темиз Я. В. Призраки балета / Яна Темиз. – Москва : КМК,  2010. — 278 с. Инв. номер 2333537-КХ.
Еще один балетный детектив, действие которого происходит в Турции. Яна Темиз, кстати, была автором либретто для нашего спектакля «Катя и принц Сиама».
Эльяш Н.И. Авдотья Истомина / Николай Эльяш. – Л.: Искусство. Ленингр. отд-ние, 1971. – 190 с. (Корифеи русской и зарубежной сцены). Инв. номер М1456011. О той самой, блистательной и полувоздушной, которую воспел Пушкин.