Книги и библиотеки

С незапамятных времён она самая желанная гостья в русской поэзии. И уральские поэты, поколение за поколением, тоже припасают для неё свежие метафоры, разжигают рябиновые костры, любуются, сопровождают в прогулках, берут уроки мастерства.

Вот один из них, Борис Марьев:

Еще тепло такое,
Что как-то невпопад –
Над черною водою
Веселый листопад.
И вечер над Свердловском
Так акварельно чист,
Что празднично и броско
Пылает каждый лист

Конечно, осень (когда она в хорошем настроении) способна облагородить облик любого места. Но в тяжёлых индустриальных городах её преображающее искусство особенно очевидно и поразительно.

Несколько лёгких штрихов, немного ярких красок, капля горьковатого аромата – и вот перед нами совсем другой Екатеринбург. Или какой-то другой, смутно знакомый город из наших снов и воспоминаний.

Сорви сухой да пряный
Осенний лист простой,
Оранжевый, багряный
Иль звонко золотой,
Иль высохший до гари, –
Любой сорви любя, –
Не в пыль и не в гербарий,
А просто для себя.
Ты в книгу положи их,
Разгладь ладонью рябь:
Здесь, в золоте прожилок,
Спит солнечный сентябрь.

По-моему, он так и не привык к старому новому имени, не «разносил» его за двадцать пять лет. Возможно, потому, что этого имени нет в поэзии?

А вот «сказочный Свердловск», увиденный глазами мальчика с Вторчермета, есть и всегда будет. Ну да, пышный «Екатеринбург» невозможно втиснуть в поэтическую строку, а нелепый «Свердловск» – легко.

Зимой придём с работы
(За дверью снег, туман),
Раскроем с неохотой
Наскучивший роман,
И в сумерках тепличных
Подумается вновь,
Что впереди – привычка,
Что позади – любовь…
И вдруг –
В страниц мелькании
С полуистлевших строк,
Как теплое дыхание,
Порхнет сухой листок.

Но ведь и декорации нашего любимого романа, бесспорно привязанного к конкретному месту – это не Екатеринбург. Даже тогда, когда его действие определенно происходит в наше время (кто-то высчитал, что в 2008-м).

Петровы проживают свой грипп на свердловских улицах и в советских квартирах, доставшихся от дедов-ветеранов. Театр юного зрителя, парк Чкалова, улица Белореченская, улица Посадская, библиотека, поликлиника и другие места – всё это, хорошо или плохо, спроектировано и построено в советском Свердловске. В том самом городе, где с одним из них случилось что-то смертельно важное и непонятое.

Задумчивой и милой
Ты в памяти жива, –
И вспыхнут с новой силой
Моей любви слова!
И что с тобой такое?
Я вижу прежний взгляд:
Над чёрною водою
Танцует листопад…

Тот, настоящий Свердловск был закрытым и жёстким, не слишком приветливым и, наверное, объективно не самым приятным городом. Но в нашей памяти он уже навсегда останется волшебным и изумрудным.

Так поэзия преображает реальность, заделывает её швы и трещины, засыпает золотой пыльцой. Заставляет раскрыть наскучившую книгу прошлого и с нежностью поймать тот тёплый сухой листок, в котором «спит солнечный сентябрь». И перечитать поэтов, которые тоже когда-то бродили по этим улицам вместе с осенью.

Сегодня только одна книга:

Стихи о любви: [сост. Л. Л. Сорокин]. — Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1977.- 88 с. Шифр 84Р6-5; Авторский знак С808; Инв. номер С1683340-КО, С1687672-КО. А о чём ещё читать осенью?.. Очень, на мой вкус, изящное издание с рябинкой на обложке, оформленное Давидом Шимилисом. Это отсюда красивое стихотворение поэта Бориса Марьева. Здесь же тонкие стихи Эмилии Бояршиновой, когда-то работавшей в Белинке, и других достойных свердловских поэтов.