Книги и библиотеки

Это не самый приятный, а может быть, и самый неприятный месяц в году. Всё сейчас невнятно и неопределенно. Еще не зима, уже не осень. Уже холодно, но снега или нет, или совсем мало. А если тепло – то грязно и серо. Какое-то действительно промежуточное время года, вобравшее всё худшее, что есть во всех остальных.

Весь ноябрьский день проходит в сумерках. И в этих сумерках то и дело проступают руины бывших праздников, отменённых или перенесённых на лучший месяц (как это случилось с настоящим днём рождения Екатеринбурга). Ноябрь – это поздний вечер, когда праздник позади, подарки получены, гости разъехались. Это поздний вечер года, когда уже глупо что-то начинать, а всё важное откладывается на потом: на утро, на Новый год, на будущий год, в другой жизни.

Ноябрь – это тот самый недобрый вечер, который все-таки наступил. Хотя даже пять минут назад нам казалось, что «еще не вечер». Сейчас, в сгустившемся сумраке, люди и вещи приобретают новые качества, а всё привычное требует дополнительной проверки на прочность и достоверность. И «всё, что само давалось в руки», теперь сидит в сторонке и ждёт, что ты будешь приманивать его каким-то новым, интересным способом.

Конечно, счастливым может оказаться любое время года, дня или жизни. Но именно вечером (в прямом или метафорическом смысле) счастье и разные его составляющие требуют каких-то особенно осознанных и нестандартных усилий. Ни тепло, ни радостно уже не будет просто так, над тем и другим придётся поработать: продумать гардероб и построить маршрут, составить план развлечений, присмотреться к людям и книгам.

Не лучшее время для жизни, ноябрь может неожиданно оказаться лучшим месяцем для поэзии. Ведь поэзия тоже не любит окончательности и определенности. И она тоже размывает очертания мира, делает его странным и туманным. Она облагораживает (если уж не смягчает) нашу тоску, заглушает шум ветра и гул мыслей, учит видеть совпадения и рифмы, причудливую гармонию далеко не гармоничного мира. А если повезёт с автором – поможет дотянуть до праздников, каникул и перемен к лучшему.

Вечерние стихи в женском исполнении:

Ахматова А. А. Вечер / Анна Ахматова. – СПб: Свое издательство, 2013. — 91 с. (Репринты Своего издательства). Шифр 84(2=411.2)6-5; Авторский знак А954; Инв. номер С2373952-ОРК. Первый сборник Ахматовой, в котором уже есть и «Сероглазый король», и про перчатку с левой руки.
Вечерний альбом: Стихи русских поэтесс / [сост. Л. Баранова-Гонченко; худож. А. Шиёнок-Александрова]. – М.: Современник , 1990. – 446 с. Инв. номер 2135857. Не совсем обычная, в альбомном стиле сделанная и чем-то удивительно милая книжка – сборник молодых на тот момент женщин-поэтов, украшенный стихами классиков и приятными, ностальгическими картинками.
Дикинсон Э. Два Заката / Эмили Дикинсон; [пер. с англ. Татьяны Стамовой]. – М. : Водолей, 2014. – 149 с. (Пространство перевода). Инв. номер 2361579-КХ. Ни на что не похожие стихи американской поэтессы XIX века, которая оставила огромное наследие и которую оценили только в следующем столетии. Среди прочего, вот такое загадочное замечание из её письма: «Ноябрь всегда казался мне Норвегией в Году».
Крандиевская-Толстая Н. В. Вечерний свет / Наталия Крандиевская-Толстая. – Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1972. – 134 с. Инв. номер М1501480. Традиционная поэзия большого изящества и благородства. Наталия Васильевна в течение 20 лет была женой Алексея Толстого и стала, как считается, прообразом Кати из «Хождения по мукам».
Хоринская Е. Е. Вечер / Елена Хоринская. – Екатеринбург : Банк культурной информации, 2004. – 66  с. Шифр 84(2=411.2)6-5; Авторский знак Х795; Инв. номер М2247928-КО; М 2269535-КО. Вечер Елены Евгеньевны был долгим: она прожила 101 год. В этом маленьком сборнике стихи разных лет и на разные темы – чистые, светлые, правильные. У вас ведь тоже была в детстве ее книжка про Свердловск? «Смолистый проносится ветер, бьют волны о крепкий гранит…»
Шкапская М. Час вечерний / Мария Шкапская. – СПб: Лимбус Пресс, 2000. – 191 с. Инв. номер М2229484-КХ. Сборник полузабытой и очень самобытной поэтессы ХХ века, писавшей в том числе о том, о чем в годы «советского викторианства» писать было не слишком принято: например, о зачатии и родах. Еще одна интересная судьба, которая пока не заинтересовала профессиональных литераторов-биографов.