Книги и библиотеки

Уильям Сомерсет Моэм (1874-1965) – британский писатель, драматург, эссеист и, по совместительству, агент Ми-5. Человек уникальной судьбы, на собственном примере осуществивший мечту миллионов мальчишек по всему миру: стать шпионом, объездить полсвета, и написать об этом книгу. Моэм был свободен духом, имел влиятельные корни и, несмотря на непростое детство, смог развить свой писательский талант без отрыва от политической карьеры. Вся его жизнь, вплоть до финального аккорда распыления собственного праха, олицетворяет собой эмблему действительно полнокровного существования – когда каждый миг наполнен драйвом, яркостью и каким-то внутренним смыслом.

Почти Джеймс Бонд — Сомерсет Моэм во время сотрудничества с британской разведкой

Будучи по натуре интровертом, Моэм не впускал в свою душу случайных людей, однако богатый опыт многочисленных социальных связей позволил ему научиться оценивать человека максимально объективно. Писатель умел, если уместно так выразиться, «снимать душевные дагеротипы». Это, в свою очередь, помогало С. Моэму предугадывать человеческое поведение, что было весьма ценным его качеством не только на политическом поприще. Подобное умение явилось для автора тем тончайшим инструментом, с помощью которого он создавал своих художественных персонажей и те разнообразнейшие ситуации, коими столь щедры события его книг.

Вот и в романе «Узорный покров» (1925), писатель, с изяществом истинно английского джентльмена, вынимает из своего нагрудного кармана… Нет, не тонкий носовой платочек из батиста, но несколько достаточно характерных и интересных дагеротипов – соответствующих времени и светским нравам эпохи, в которой жил сам Моэм.

Восток — дело настолько тонкое, что и не захочешь, а подстроишься. Открытка с Гонконгом, нач. XX в.

Почему я использую именно это слово? В предисловии к книге сам писатель рассуждает о том, что именно в этот раз персонажи создавались им, исходя из фабулы предполагаемого произведения, а не наоборот, как это часто бывает. То есть, С. Моэму нужны были бы конкретные характеры, раскрывающиеся определенным образом и в определенной последовательности, исходя именно из происходящих событий. Их буквально «вписывают», искусственно подставляют в заранее заданные обстоятельства, и, так как писатель знает, как будут развиваться личности этих героев – то ему не составляет труда показать через них определенную идею или даже метафору.

«Китайские девушки с музыкальным инструментом» — фотография ок. 1890-х гг.

В данном случае, перед нами метафора жизни как Красоты, появляющейся из хаоса, и только она одна способна изменить что-либо в этом жестоком и страшном мире. Но появляется эта Красота не просто так, а благодаря действиям и определенным ситуациям в жизни людей, которые своими руками создают ее, словно она есть некое, невообразимо прекрасное, произведение искусства. В «Узорном покрове» понятия Красоты и Жизни приравниваются друг к другу – герои же становятся теми самыми цветными стеклами – дагеротипами, что накладываются друг на друга, и, таким образом, позволяют нам увидеть эту самую великую и прекрасную картину Жизни как таковую – в ее исконном смысле.

«Разрисованная вуаль» — экранизация 2006г. В книге, в отличие от фильма, градус романтики между четой Фейн равен приблизительно нулю..

Простая, на первый взгляд, история супружеской четы Фейнов, несет на себе отпечаток некоей «желтушности», скандализации: как будто открываешь страницы журнала светских сплетен, один из тех, что сегодня частенько можно встретить на фирменной стойке перед каждой кассой в супермаркете. Моэм умело играет на низменных инстинктах человека как читателя, которого с первых же строк захватывает атмосфера, типа «О! Сейчас точно запахнет жареным, вот-вот, уже понесло пикантным ароматом…». И автор читателя не разочаровывает – очень скоро «жарить» начинает так, что горит не только лицо, но и мозг – в основном, конечно же, от того, что творится в голове у главной героини – Китти.

Хитрая Китти — австралийская актриса Наоми Уоттс

Моэм был бы не Моэм, если бы ограничился скучными философскими рассуждениями о грехопадении женщины, изменяющей своему мужчине. Здесь же все повернуто под каким-то невероятным углом, стремительно приближающимся к абсурду на тех скоростях, при которых боевой истребитель мчится к земле, с намерением выполнить «мертвую петлю». Любовный треугольник между Китти, ее мужем Уолтером, и псевдокрасавцем-аристократом Чарли Таунсендом очень скоро принимает настолько крутой оборот, глядя на который, герои мыльных новелл с телеканала «Домашний» берут в руки двухствольное ружьишко, и по-тихому уходят из кадра в ближайшую рощу – зачем, можете догадаться сами.

— Значит так, Маша. Вот тебе цветы, а ты мне вечером пирогов напечёшь — и чтоб больше я тебя с этим Васькой не видел!

— Жень, да ты не так понял всё — мне Вася кроссворд помогал решать.. (Из старого анекдота)

Вообще, читая начало книги, меня не отпускало стойкое ощущение, что я вижу какой-то извращенный вариант «Анны Карениной», где главными героями на этот раз стали та же Кити Щербацкая и Левин. Может быть, все дело в созвучии имен обоих героинь, а может и в том, что как читатель, сама недолюбливаю эту Щербацкую, и всегда, когда перечитываю «Каренину», переживаю за Левина – что ж его так могло пленить в этой Кити? В моих глазах, героиня Толстого столь же ненадежная, сколь и миссис Фейн, и явись в деревне Левина такой вот Чарли Таунсенд – репутация мужа вполне могла бы пострадать не меньше, чем у Уолтера. Но я отвлеклась…

Кити и Китти — на выбор. Иллюстрация Константина Рудакова к «Анне Карениной» 1945-го года

Вот кто действительно удивляет, так это уже упомянутый Уолтер Фейн. Забавно, что, будучи бактериологом, к окружающим людям (из высшего общества) он относится точно так же, как и к своему рабочему материалу – то есть холодно, аналитически и с интересом лишь в той мере, в какой ученому может быть интересен новый вид микроорганизмов. Замкнутый, но подчеркнуто вежливый, предельно рациональный – но способный при этом на глубокую нежность и страсть, оборачивающую все вокруг себя в пепел, человек этот весь состоит из контрастов. Хотя внешне это выглядит довольно картинно, ведь задачей Моэма было показать искусственно развивающиеся характеры, Уолтер в качестве реального человека вполне мог существовать в те времена. Дело в том, что таких людей, как муж Китти, всегда были единицы, и то, что героиня в финале романа осознает, что вышла замуж за гения, которого неспособна была полюбить – лишь еще раз подчеркивает разность их уровней.

«А теперь, дорогая — посиди и подумай над своим поведением.» (кадр из фильма 2006г.)

Китти, воспитанная под жестким гнетом материнской тирании, сознательно выращиваемая «на продажу» наиболее выгодному жениху, и имеющая в голове своей весьма скудное представление о настоящей жизни, внезапно понимает, что срок ее девичьей годности начинает подходить к концу. На самом деле это не так, но в те времена — 25 лет считались для незамужней девушки критическим порогом: если выгодная родителям партия так и не находилась, судьба молодой особы решалась в сторону вечного вышивания платков под позорным ярлыком «старой девы». Выходя замуж за Уолтера Фейна, Китти имела своей целью обойти младшую сестру Дорис по первоочередности и пышности свадьбы, а также сбежать от постоянного давления матери – тем более, что Китай в те времена казался европейцам чистейшей экзотикой.

Рикша — местное китайское такси нач. XX в. В книге герои перемещаются по городу преимущественно на этом виде «транспорта»

Однако стремление «окружить себя прекрасным», оборачивается для героини не самой лучшей стороной: в погоне за внешними красками и избавлением от элементарной буржуйской скуки, девушка обольщается пышным «глэмом» помощника губернатора Чарли Таунсенда. Светский лев полностью пленяет голодную до развлечений Китти, и та, словно мотылек, попадает в коварные сети местного хлыща-сердцееда.

Ну, допустим, что глядя на Чарли Таунсенда в исполнении Лива Шрайбера, Китти еще как-то можно понять =)

И вот, недолгое счастье влюбленных заканчивается с раскрытием адюльтера – муж, прекрасно зная наперед сущность любовника жены, ставит перед последней ультиматум: или они вместе едут бороться с холерой в одну из отдаленных деревень, или он подает на развод и привлекает к огласке скандала того самого помощника губернатора. Конечно, если этот самый «помощник» не предоставит письменную расписку в том, что обязуется развестись со своей женой и взять в жены его, Уолтера, непутевую Китти. Конечно, любовник оказывается против. Занавес.

Уолтер Фейн был человеком неординарного ума, но слишком закрытым. Однако постоял он за себя в истории с женой очень эффектно (на фото: Уолтера Фейна играет Эдвард Нортон)

Попадая в Мэй-дань-фу, героиня Моэма переживает некую «духовную революцию» — из пустоголовой куклы, каковой считал ее муж, она постепенно начинает превращаться в человека мыслящего, пытающегося разобраться в собственной жизни и в том, как управлять ею в сложившихся обстоятельствах. Во многом, на внутренний мир Китти повлияла и работа в монастыре: помогая сиротам, девушка учится милосердию и терпимости, а также приходит к неожиданному для себя выводу о том, что внешность – вещь второстепенная, по сравнению с внутренним стержнем и определенными качествами характера.

Как оказалось, муж Китти стал для местного населения холерной деревни последним шансом выжить…

В лице настоятельницы монастыря и ее подручных монахинь, Китти видит для себя некий недостижимый идеал, некий секрет «правильной и настоящей жизни», постичь который оказывается не так-то просто, и который здорово отличается от тех ориентиров, что с детства внушали самой девушке.

Остается только надеяться, что вся эта история поможет Китти Фейн в дальнейшем выстроить свою жизнь максимально правильно

Несмотря на неоднозначный финал произведения, автор все же успевает показать читателю, что меняться не поздно никогда. Даже в зрелом возрасте можно понять ошибки прошлого и, если не исправить их, то хотя бы постараться не допускать их в будущем, постараться «встать на другие рельсы», и по возможности порядочно прожить отмеренные тебе бытием годы. Китти довелось на своем веку приподнять тот самый «узорный покров», под внешним лоском и мишурой которого оказались неприглядные, но такие настоящие жизненные ценности, как то: преданность, долг перед обществом и самим собой, помощь и самоотдача своему делу и, наконец, сопереживание и сострадание – воспитать в себе которые может любой, если только будет обладать терпением и смиренностью перед торжеством жизни и смерти.

Итог С. Моэма очевиден, пусть и не слишком приятен: дагеротипом быть не стыдно, не стыдно быть типажом, отражающим социальные особенности своего времени – в конце концов, большинству людей от этого не укрыться, ведь это закономерная черта человеческой эволюции. Стыдно — быть пустой стекляшкой, без уважения к себе и своим близким, жить только лишь мимолетными настроениями и низменными аппетитами – и считать подобный образ жизни нормальным. Без сомнения, тема эта остается важной и сегодня, и здесь явно есть над чем поразмыслить.

Моэм С. Разрисованная вуаль / Сомерсет Моэм. Пер. с англ. М. Лорие. – Москва : АСТ МОСКВА : ХРАНИТЕЛЬ, 2007. – 477, [3] с. Инв. номер 2380306 – КХ.