Книги и библиотеки

Николай Николаевич Носов

Николай Николаевич Носов, популярнейший детский писатель, писал не только для детей.

Он не избегал и прямого публицистического высказывания, опубликовав целый ряд сатирических и иронических эссе в периодике, которые в итоге сложились в два сборника: «На литературные темы» (1957) и «Иронические юморески» (1969). Недавно они переизданы под одной обложкой вместе с никогда не издававшейся работой «Кванты смеха» – серьезным теоретическим исследованием природы смеха: над чем мы смеемся, что вызывает наш отклик в жизни и искусстве, что писали о смехе великие умы и что это вообще такое – чувство юмора? Не самое легкое, но познавательное и полезное чтение, с одной стороны, неожиданное для Носова, с другой – вполне органичное для человека, который всю жизнь стремился разобраться во внутреннем устройстве, механизме вещей, явлений и эмоций. По ходу он рассказывает и эпизоды из детства, из собственной жизни, комментирующие какие-то идеи, и это тоже довольно интересно.

Что касается эссе и фельетонов – многие из них слишком плотно привязаны к конкретным историческим обстоятельствам, и нам трудно всецело разделить пафос писателя, который борется с таким невинным, на наш сегодняшний вкус, жаргоном, с «первоклашками» или «предками», или иронизирует над литературными приемами и стереотипами, которыми злоупотребляют его прочно забытые коллеги. В то же время это, конечно, любопытно как точная фиксация настроений эпохи и отражение взглядов писателя. Да и стереотипы никуда не делись, иногда те же самые. «Очень красиво, например, начинать главу фразой: “Пылал закат” или “Сумерки загустевали”. Такой же фразой очень красиво также кончать главу». Особенно свежо читается его большой очерк «Об употреблении спиртных напитков», в котором Николай Николаевич разоблачает целый ряд живучих мифов о чрезвычайной пользе алкогольных напитков, о возможности культурного потребления вина или пива, о невозможности безалкогольного досуга и полноценного общения и т. д. Написано это страстно и остроумно и в целом является очень убедительным продвижением трезвости в широком смысле, трезвости как ценности и образа жизни. А тот факт, что сам Носов не пил даже дома и по праздникам, только добавляет тексту убедительности.

Алексей Лаптев. Из иллюстраций к повести Николая Носова «Приключения Незнайки и его друзей»

Тема маленьких человечков сопровождала Николая Носова с детства. Одним из первых сильнейших его впечатлений был «Мальчик-с-пальчик». Увлекался он и весьма популярной с конца XIX века книжкой Анны Борисовны Хвольсон с картинками американского художника Палмера Кокса «Царство малюток: Приключения Мурзилки и лесных человечков». Героями её были малютки эльфы с забавными именами (кроме Мурзилки, там были и Чумилка-Ведун, и Знайка), а основу сюжета составляли их путешествия по миру и всевозможные дорожные приключения. Был там и малозначительный персонаж Незнайка, брат и антипод Знайки, но гораздо ближе по характеру и наклонностям к носовскому герою был как раз Мурзилка.

Конечно, Николай Николаевич очень далеко ушел от этой книжки своего детства и мира тех коротышек, его Незнайка – это квинтэссенция мальчишеского характера и поведения вообще, и в каждом из его героев есть немножко Незнайки. «Приключения Незнайки и его друзей» впервые были опубликованы в 1953 году в киевском журнале «Барвинок» сразу на двух языках – русском и украинском. Первое книжное издание знаменитой книги вышло в 1954 году, в 1958-м в журнале «Юность» появился «Незнайка в Солнечном городе», а в течение 1964–1966 года в журнале «Семья и школа» был опубликован «Незнайка на Луне». За трилогию в целом Носов в 1969 году был награжден Государственной премией РСФСР им. Крупской.

Три книги – это три путешествия. В первом коротышки из Цветочного города предпринимают путешествие на воздушном шаре, и в результате аварии Незнайка оказывается в Зеленом городе, где живут только малышки. Сначала он купается в их внимании и восхищении, потом переживает разоблачение и целую гамму эмоций – проходит через такое своеобразное воспитание чувств.

Генрих Вальк. Из иллюстраций к повести Николая Носова «Незнайка в Солнечном городе»

Во второй книге он со своими друзьями Кнопочкой и Пачкулей Пестреньким гостит в технологическом раю коммунизма, Солнечном городе, где умные машины (вплоть до робота-пылесоса и плоских телевизоров) делают жизнь удобной и разумной, а жители отвыкли совершать плохие поступки и испытывать недобрые чувства. Незнайка, вооруженный волшебной палочкой, вносит некую неприятную сумятицу в жизнь города, но ненадолго.

Наконец, на Луне Незнайка узнает, что такое матерый капитализм с шальными деньгами, акционерными обществами, финансовыми пирамидами, биржами, жуликами, продажной прессой и нещадной эксплуатацией. Есть популярная точка зрения, что дикий русский капитализм эпохи первоначального накопления строился по моделям, которые его архитекторы бессознательно почерпнули из «Незнайки на Луне». Или уж Носов слишком хорошо понимал, что такое реальный капитализм, и представлял, какие формы он может принять на нашей почве.

Генрих Вальк. Из иллюстраций к повести Николая Носова «Незнайка на Луне»

Лев Данилкин так написал об этой книге, которая стала одной из главных в его жизни: «Мне кажется, что «Незнайка на Луне» – это абсолютный код ко всему. Это галерея русских характеров, каталог ситуаций, подлинная энциклопедия русской жизни, архетипов. Если вам нужно узнать что-нибудь про современное искусство, или про человеческие отношения, или про экстремальные обстоятельства, или про человеческую глупость – все там». На самом деле, «Незнайка на Луне», который и по объему превосходит предыдущие части, представляет собой настоящий роман с научно-техническими подвигами, невероятными приключениями, мытарствами Незнайки по тюрьмам и ночлежкам, сказочным обогащением и крахом Пончика, а также отличными шутками, игрой слов и смыслов, яркими до гротеска образами и развитием характеров: Незнайка ведь в конце не тот, что в начале, с этой его тоской по родине, от которой он чуть не умирает.

Но и другие части трилогии богаче содержанием и подтекстами, чем нам казалось в советском детстве. Незнайку первой книги сравнивают с Хлестаковым, а его попытки ярко заявить о себе то в живописи, то в поэзии рассматривают в контексте постоянной у Носова критики современного искусства. Вспомните, как он сочиняет музыку, до которой коротышкам еще предстоит, по его словам, дорасти, и какие прекрасные абсурдистские стихи он пишет: «Знайка шел гулять на речку Перепрыгнул через овечку». И когда герой возмущается («Что ж ты, так и будешь про меня вранье сочинять?!») резонно отвечает:  «Конечно – зачем же правду сочинять, она и так есть». Блестящие страницы посвящены современному искусству и во второй книге трилогии, в которой Незнайка и его друзья посещают авангардный спектакль режиссёра Штучкина. Добрые и счастливые коротышки Солнечного города оказываются совершенно беспомощны перед тремя наглыми ветрогонами, бывшими ослами, которых Незнайка нечаянно превратил в людей и которые едва не уничтожили идеальное общество. В этой истории тоже многие видят серьезную социальную метафору, предупреждение о том, каким уязвимым может оказаться общество, построенное на справедливости, равенстве и братстве, общество, члены которого не могут ничего противопоставить злу и могут надеяться только на доброго волшебника, который вернет все на свои места.

Генрих Вальк. Из иллюстраций к повести Николая Носова «Незнайка на Луне»

Трилогия о Незнайке и его друзьях стала последней работой Носова на поле детской литературы. В 1962 году у Николая Николаевича появился внук Игорь, он был совершенно захвачен этой своей новой ролью, новым опытом; массу времени посвящал малышу, возился с ним, играл, учил, объяснял, наблюдал. И параллельно писал книгу, которая вышла в журнале «Нева» в 1971 году под названием «Повесть о моем друге Игоре». В предисловии он писал: «Повесть эта – итог шестилетнего (круглым счётом) общения с ребёнком в возрасте от одного года (когда он начинает произносить свои первые слова) до семи лет. Тема книги – формирование… человеческой личности, характера ребёнка, который, как известно, складывается в основных чертах ещё в дошкольный период».
Несмотря на такое серьезное предупреждение, это очень милая, как большинство подобных книжек, книга, которая легко читается, очень современна по структуре, не отягощена какими-то громоздкими рассуждениями и комментариями – просто множество наблюдений, миниатюр, наполненных вниманием, интересом, радостью, а где-то и тревогой. Очень камерная, нежная книга о взрослении одного ребенка в окружении любящих взрослых и замечательного деда становится книгой о детстве вообще, а еще в какой-то степени и о времени и о стране, приобретая не только психолого-педагогическую, но и историческую ценность.

Пётр Носов. Николай Николаевич Носов с внуком Игорем (1963)

Носов был человеком глубоко и преимущественно семейным и вполне раскрывался именно в семье, среди близких людей, для которых он был самым лучшим. Как писала его свояченица Тамара Федоровна, он был не просто хорошим, а очень хорошим человеком: добрым, честным, непритязательным в быту, нетребовательным по части своих писательских привычек. Жил в скромной двухкомнатной квартире, не имел ни машины, ни дачи. Всё по дому, конечно же, делал сам. Одевался просто, и единственной его слабостью были шляпы. Никогда не был членом партии и терпеть не мог ходить по инстанциям и чего-то добиваться. Будучи одним из самых издаваемых и переводимых советских писателей, ни разу не был за границей – и не похоже, что жалел об этом. Потому что и так все про них знал. Умер в июле 1976 года, в 67 лет, во сне, от инфаркта. Хотя все последние годы его лечили от гастрита.

Последняя книга Николая Николаевича полностью вышла уже после его смерти, в 1978 году, но по частям печаталась при жизни в журналах «Нева» и «Семья и школа». Это та самая «Тайна на дне колодца», автобиографическая книга, в которой писатель рассказывает о своей жизни с 3-х до 18 лет, о родителях и брате, об учебе и первых книгах, о войне, в которой нет ничего романтического, о борьбе за выживание, о счастье близости с природой, о радости преодоления. В конце этой книги он очень молодой, но уже абсолютно сложившийся человек, и мы уже сможем понять и объяснить всё, что будет в его жизни потом, и то, каким он будет. Почему для него так важна будет семья, где истоки его дисциплины, трезвости и неистребимого оптимизма, какие немногие вещи будут иметь для него значение, почему он так многое сохранит в тайне. И как, в каких ситуациях и на каких образцах формировалось его чувство юмора, чувство слова и неповторимый взгляд на мир.

Владимир Канивец. Из иллюстраций к повести Николая Носова «Тайна на дне колодца»

За образом колодца с тайной в названии книги скрывается красивая семейная история, которая окончательно раскрывается только в финале. Родители в день своей свадьбы бросили в колодец на счастье золотой песок, который отец когда-то привез из Сибири. «Каждый из нас, – рассказывает отец Коле, – задумал желание и мы дали обещание прийти в день нашей золотой свадьбы, то есть через пятьдесят лет, к колодцу и сказать друг другу, что каждый задумал.
– И вам ни разу не хотелось сказать, что вы задумали?
– Хотелось, конечно. Терпеть трудно. Но сказанное легко забывается. А то, что нужно хранить в тайне, помнишь крепче. Вот мы и терпим оба. И хочется дожить, чтоб сказать…»

Золотой песок – это и наши лучшие надежды, которые мы бросаем в колодец неведомого будущего и которые иногда удается подобрать следующему поколению. Как это, кстати, случилось с братьями Носовыми. Это и то, что собираем и накапливаем в детстве мы сами для будущей жизни. Как такое «золотое время» Носов понимал детство – не только в смысле безмятежности и беззаботности. Но и как время, когда по крупицам, по песчинке закладываются основы нашей личности. Он не забыл свое детство и остался верен тем ценностям, которые получил, усвоил тогда.

И своими книгами он хотел помочь юным современникам вовремя накопить тот золотой запас, который поможет выжить, не пропасть, не сломаться в неизвестном будущем. Он постоянно учил детей, своих и чужих, но делал это так, что они даже не всегда понимали, что он учит, так было интересно и им, и ему. Хочется верить, что его надежды и усилия были не напрасны – не случайно же мы опять и опять возвращаемся к его полным обаяния книгам и радуемся, что они были в нашем детстве.