Книги и библиотеки

В одной музейной сувенирной лавке увидела двух иностранцев, мужчин за сорок. Они зашли, огляделись и с ходу спросили: «Это магазин сувениров или музей?» Признаюсь, часто, когда речь идет об экспозициях декоративно-прикладного искусства, я, как и Ребекка, героиня романа «Шопоголик», думаю, что эти музеи улучшились бы, если бы каждый экспонат снабдили ценником. Иногда хочется вернуть вещам функциональность, возвратить их к жизни: чтобы на стульях сидели, тарелки наполнялись салатами и супами, сумки — ключами и помадой. Небольшие декоративные батики, лоскутные и войлочные картины в рамах я не жалую. Другое дело, инсталляции, вроде «Клото», что Татьяна Ахметгалиева сделала в прошлом году в Екатеринбурге.

С тканью, нитками, ткачеством, вязанием и вышивкой работают многие современные художники, и, кажется, редко кто остается на территории, уже занятой станковой картиной, как Гада Амер. В Екатеринбурге же, как правило, зритель имеет дело с ремесленными вещами: с шапками, шарфами, скатертями — и с декоративными панно, которые часто, к сожалению, рядятся под картины.

Но вот в январе на двух выставках появились произведения необычные, в которых работа с тканью в форме картины дала важный эффект. В галерее «ПоЛе» показали лоскутные картины Инны Хаснулиной, а вчера в Екатеринбургской галерее современного искусства открылась выставка Вениамина Арсентьевича Степанова.

Инна Хаснулина из всяких полупрозрачных тряпочек и сеточек сделала иконы: в отличии от традиционных церковных вышивок, в ее работах швы наружу, края в бахроме, контуры фигур несколько зыбки, а тела и пейзажи по-настоящему бесплотны. Если старинные вышивки поражают каким-то беспримерным мастерством, собранные Инной Хаснулиной из лоскутков «Параскева Пятница» или «Рождество» — тем, как многовековой образ, воплощенный в классической иконографии, вдруг присваивается, воспринимается как лично значимый, тобой увиденный и пережитый, только-только рождающийся для всех. На выставке были также пейзажи и цветочные композиции в такой же технике, но эти большей частью довольно скучные работы выглядили как лабораторные, в которых отрабатываются приемы, язык, годные для серьезной темы.
Тоже и на выставке Вениамина Степанова. На ней собраны серии 2008-2010 годов, в том числе две серии аппликаций из ткани на бумаге: «Испанский дневник. Мохакар» и «Сфера мира». Первая — испанские пейзажи мозаикой из кусочков странно некрасивых тканей, среди которых маскировочная. Испания выглядит на них иначе, чем на привычных фотографиях и картинах, но работы воспринимаются все равно как формальный, материаловедческий, эксперимент.
Вторая серия — набранные из ткани, с включением рисованных знаков созвездий, старинные карты: карта Птолемея, Андреа Бьянко, Меркатора. Теперь мы мир представляем иначе, но в картах, «воссозданных» художником, прежние знания становятся современными, своими. Так в ладони можно было бы поймать огонь — чтобы не обжигал, но грел. Опасности превратить в приключения.
В работе с тканью заложено возвращение к телесным и личным переживаниям: ткань укутывает тело, рвется, изнашивается. Это красками и карандашами можно из невесть чего создать образ Вселенной, и птицы с коровами поверят, что она настоящая. Ткань, как скульптурный материал, может задержать человека на пороге между образом мира и своим телом, временем вообще и неумолимым бегом времени — к ранам и смерти. Мне кажется, не так часто екатеринбургские художники этим пользуются, и если выставка с работами Инны Хаснулиной закрылась, на работы Вениамина Степанова можно посмотреть вживую (а иначе и не стоит) до 6 февраля.