Про Святки и хороший конец
То, что наши предки назвали «Святками», почти без остатка растворилось в бесконечных новогодних праздниках. Выстояла разве что одна святочная традиция. Ничто не мешает нам гадать круглый год. Но только в эти дни, от Рождества до Крещения, гадание (на будущее, на судьбу, на любовь) становится не просто приятной забавой или профессиональным приемом, но едва ли не священным долгом. Жанр «святочного рассказа» как такового тоже, казалось бы, остался в прошлом. Но историй, действие которых приурочено к новогодним дням, историй, наполненных предвкушением чуда, фантастических или невероятных, добрых или всего лишь трогательных, — их и теперь сколько угодно. Обязательное требование к такому рассказу, как известно, «чтобы он оканчивался непременно весело» (Лесков). Ну, как минимум, хорошо. Хотя что такое этот «хороший конец»?
Да, прекрасное «Жемчужное ожерелье» Лескова и завершается прекрасно, согласно канону. Как и «Тапер» Куприна. А вот «Ванька», например, написанный Чеховым для газетной рубрики «Рождественские рассказы», — он как, хорошо заканчивается? Или «Рождество» Набокова, в котором отец оплакивает сына и будет оплакивать всегда? Или, скажем, бунинская «Ида»? Много ли мы вообще можем насчитать в русской литературе хрестоматийных историй (даже с претензией на «святочность») с однозначно счастливым концом? Кроме той, любимой, где он «побледнел… и бросился к ее ногам»? Конечно, это уже стало общим местом — говорить о неорганичности для отечественной культуры самого понятия «хэппи-энда». Мы любим и умеем ждать худшего. Мы знаем, что перспективы нет и что гораздо важнее хорошего конца — красивый конец. Не случайно же у нас настолько в ходу выражения типа «красиво уйти», «красиво расстаться». Ведь именно красота финала способна нечаянно преобразить даже заурядный опус.
А что может быть красивее, чем конец света? Не думаю, что все мы так уж готовы поверить индейцам майя. Но в свете предполагаемого (да еще вот-вот!) «конца всего» и наша скучная жизнь на какой-то миг становится действительно прекрасной. Хотя, скорее всего, нам, пережившим «роковой 2012-й», опять придется довольствоваться хорошим концом вместо красивого. Такой конец может поначалу показаться даже плохим. Но по-настоящему хороши не безоблачные финалы, а те, в которых есть загадка или надежда. Которые не бесспорную точку ставят, а намекают на относительность и промежуточность любого конца. И гадание сбывается, и письмо чудом находит адресата, и детские горести перевернуты вместе с самой первой страницей жизни. И любящие люди, расставшиеся на заснеженном рождественском перроне, получат взамен что-то не менее весомое, чем счастье… Ведь святочный рассказ обязан закончиться хорошо. Даже если мы об этом и не узнаем.
18 января, 2012 в 14:15
Кстати, о конце света. Недавно случайно увидела посвященное ему видеообращение Анны Кирьяновой. Учитывая род ее деятельности, становится понятно, что разговоры об этом анонсируемом событии в народе вызывают, к сожалению, гораздо более сильные эмоции, чем оно того заслуживает. Увы. Но я не об этом. Мне ОЧЕНЬ понравился аргумент, который как бы должен раз и навсегда заставить перестать верить предсказаниям этих древних оракулов: они были ужасно кровожадные, постоянно совершали жертвоприношения и даже не брезговали человечинкой! И к тому же, как можно доверять календарю людей, не сумевших предсказать пришествие Кортеса и все, что с этим связано… Всем понятно? Так что, придется жить дальше.
18 января, 2012 в 14:20
Действительно, если уж они собственные неприятности не смогли предвидеть и никак к ним не подготовились!..
19 января, 2012 в 11:21
Что до предсказаний, то контраргументы могут быть только из области физики-химии, а не из области этики. А кого-то интересовало, предсказали ли майя пришествие Кортеса или нет? Сапожник, как известно, без сапог.
В любом случае, мы же все знаем, что всему приходит конец, но ничего не можем сделать, разве что продумать финал своей собственной истории. Как я понимаю, текст об этом был.
2 февраля, 2012 в 14:01
По поводу «конца» Это то явление, с которым человек никогда не сможет смириться. Поэтому он или бессознательно отбрасывает это знание, или пытается как- либо это себе объяснить. Сейчас вообще смерти стало гораздо больше, чем раньше. Все фильмы – о смерти, все книжки – о смерти. Сегодня тенденция такова, что мир виртуализируется. А значит, появляется персона, которая нам позволяет ощутить себя живыми. Отсюда так много разговоров о смерти в книжной продукции и видеоряда в кинематографе. Да, впрочем, в СМИ и на TV тоже…
3 февраля, 2012 в 19:04
Если вспомнить историю живописи, смерть всегда была одной из важнейших тем и мотивов изобразительного искусства.
6 февраля, 2012 в 10:05
Согласна. Тема осмысления смерти всегда присутствовала и в классической музыке.