Книги и библиотеки

В библиотеку им. В. Г. Белинского (г. Екатеринбург) поступили новые книги.

Шеффер Ж.-М. Конец человеческой исключительности. М.: Новое литературное обозрение, 2010. – 390 с.
2334763-КХ
2345839-КХ

«Эта книга возникла из констатации, что в самом сердце нашей концепции человека заложено противоречие. Оно регулярно проявляется во многих направлениях философии, а также и в гуманитарных и общественных науках, в той мере, в какой они проницаемы для философских учений (что бывает часто). Поскольку же философские убеждения имеют широкое хождение в обществе, то это противоречие и вообще затрагивает наши представления о себе. Тем самым оно непосредственно влияет на наши ценности и на их иерархию – проще говоря, на наше понятие о «хорошей жизни».
Жан-Мари Шеффер

Жан-Мари Шеффер – французский философ, автор трудов по философии языка, литературы и искусства, истории эстетики и философии визуального образа.
В своей книге «Конец человеческой исключительности» он в общем виде намечает пути целостного изучения того, что есть человек. Потребность в этом, как он считает, возникает в связи с тем фактом, что современная наука заставляет признать несостоятельным «тезис о человеческой исключительности».

«С одной стороны, мы уже минимум полтора столетия как знаем, и в этом невозможно рационально усомниться, что люди – то есть мы – суть живые существа в ряду прочих и что человечество обладает единством как биологический вид. Мы также знаем, что возникновение человечества составляет часть истории живого мира на одной среднего размера планете «нашей» Солнечной системы. Эта история, включая очень долгий доисторический период, сформировала нас, и мы, по сути, не что иное, как один из эпизодов эволюции, — она не только наше прошлое, но и настоящее и будущее. Соответственно нас нельзя вырвать из сложного и неустойчивого комплекса форм жизни, сосуществующих ныне на Земле. Эта не-человеческая жизнь есть нечто гораздо большее, чем наша «среда», — она конституирует само наше существо, которое представляет собой лишь одно из её переходных проявлений.

Однако этого факта решительно не приемлет та концепция человечества, которой руководствуются многие из тех, кто стремится изучать человека в философской перспективе или же в его социально-культурном аспекте. Она утверждает, что человек составляет исключение среди населяющих Землю существ, а то и вообще в мировом бытии. Как нас уверяют, эта исключительность обусловлена тем, что в собственно человеческой сущности человека заложено особое, небывалое онтологическое измерение, в силу которого он превосходит прочие формы жизни и свою собственную «природность». Я предлагаю называть такое убеждение тезисом о человеческой исключительности (в дальнейшем – просто Тезисом)».

Шеффера занимает не столько то, «почему» возник Тезис о человеческой исключительности, сколько то, «как» и с какими последствиями он действует. Главной задачей своей книги он видит не только определение, что именно утверждается Тезисом о человеческой исключительности, и не только попытку понять, почему он так убедителен, несмотря на заложенную в его основе ошибку; задачей также является попытка преодолеть установленные Тезисом вредные членения и выделить элементы интегрального воззрения на человеческую идентичность, которое позволило бы наукам о культуре развиваться согласно с другими знаниями о человеке.

На страницах этой книги Шеффер, во-первых, излагает сам Тезис о человеческой исключительности – не в виде исторической реконструкции, а скорее в виде восстановления его «идеального типа»: «Связанный с одной определенной культурой – западной, он веками числился в ряду несомненных истин западной научной культуры, тогда как он сам представляет собой факт культурной исключительности».

Во-вторых, Шеффер подробно останавливается на том, в чем состоит убедительная сила Тезиса: «Она заключена именно в его сегрегационистской стратегии, в стремлении иммунизировать себя от любых «натуралистических» знаний, утверждая, что они сами на нем основаны».

В третьих, он показывает, что Тезису о человеческой исключительности не удается исполнить то, что он притязает исполнять, зато он предлагает крайне обедненное воззрение на человеческую идентичность. Показывает он это через обобщенное описание «натуралистической рамки» — то есть такого представления о человечестве, когда принимают всерьез тот факт, что человечество само по себе есть форма биологической жизни.

В-четвертых, Шеффер объясняет, что избавление от Тезиса о человеческой исключительности «позволяет прочертить основные линии целостного подхода к фактам человеческой жизни, ни на миг не ставя под сомнение особого, ни к чему не сводимого характера социальных и культурных фактов». Шеффер считает, что избавиться следует прежде всего от оппозиции между «природой» и «культурой»: «Она уводит дискуссию от сути дела и, более глубинным образом, не позволяет нам понять социальный факт как источник индивидуации человеческих существ. То, что человек – существо социальное, не только не противоречит его биологической специфике, но и, напротив, является её выражением».
В заключение Шеффер ставит вопрос о понятии «сознания», которое постепенно утрачивает центральное положение, занимавшееся им в теории человеческой исключительности.
�
«Цель этой книги не в том, чтобы служить защитой и прославлением какой-либо доктрины. В моем понимании она не больше, чем грубо размеченный маршрут исследования, которое, как я надеюсь, будет как можно менее предумышленным. В изучении человеческой реальности не так-то просто принять верную перспективу. Я лишь в общем виде наметил пути целостного изучения того, что есть человек».
Жан-Мари Шеффер

Купить эту книгу можно здесь: http://www.ozon.ru/context/detail/id/5681712/

А бесплатно почитать её же – в библиотеке им В. Г. Белинского (по адресу г. Екатеринбург, Белинского, 15)

Дескола Ф. По ту сторону природы и культуры. М.: Новое литературное обозрение, 2012. – 580 с.
2344630-КХ
2347983-КХ
Шифр 87.5; Авторский знак Д371; 2350753-ИНО

Филипп Дескола, французский антрополог, формулирует новый подход к классификации сходств и различий между человеком и его окружающей средой. Данное исследование предлагает радикальный пересмотр как основ гуманитарного знания, так и сфер его приложения. «Можно ли мыслить мир, не отличая культуру от природы?»

«Ещё недавно люди черпали пищу для размышлений о мире и его устройстве, обращаясь в равной степени к повадкам животных, обычаям древности и нравам иных народов. Убежденность, что и люди, и звери обладают «единой природой», позволяла разглядеть, как те и другие живут в окружающем мире, как приспосабливаются к нему, как осознают себя в нем. Конец такой убежденности наступил через несколько десятилетий после смерти Монтеня, когда взгляд на природу существенно изменился. Отныне образованные люди перестали видеть в природе нечто, объединяющее самые разные явления. Каждое из природных явлений стало рассматриваться самостоятельно, как развивающееся по своим собственным законам. Природа стала для человека только фоном, на котором переливаются и оттеняются его собственные дела, и он считает, что может управлять природой по своему желанию.
Когда-то смысл большинства человеческих традиций и условностей был в том, чтобы постичь природные циклы и стать их неотъемлемой частью. Затем в сознании произошел беспримерный переворот, и живое и неживое стало разделяться и никто уже не рассматривал вещи и существа как нечто единое.  Так определился путь развития антропологии, и она бесстрашно пошла по нему, завороженная отблесками «культурного разнообразия», изучение которого составляло её основу и дало ей право на существование».

Книга, которую автор предлагает читателю, родилась, по его же словам, от неудовлетворенности таким положением вещей и из желания предложить иной взгляд на соотношение природы и общества, ведь наше время как нельзя более благоприятствует начинаниям такого рода: то разделение мира на две группы явлений, на живое и неживое, что было предпринято несколько веков назад, сейчас все чаще обнаруживает свою несостоятельность.

Дескола считает, что взаимоотношения людей между собой, как и взаимоотношения людей с нечеловеческим миром, совсем не так принципиально различны, как это видится в наших онтологических и космологических концепциях: «Культура и природа противопоставлены лишь в современной цивилизации, для более ранних цивилизаций эта оппозиция не имеет смысла. В современной западной цивилизации это противопоставление проявилось достаточно поздно, во всяком случае, достаточно поздно проявились те мощные последствия этого противопоставления, на основании которых антропология выстраивает свои методы исследования и делает свои выводы». Первая часть книги посвящена предварительному разъяснению именно этого положения.
Кроме того, Дескола говорит о том, что необходимо создать особое поле анализа: «Современный натурализм внутри этого поля смог бы стать не столько образцом, позволяющим судить о культурах, отдаленных от  нас во времени и пространстве, сколько конкретным воплощением более общих схем, определяющих взаимоотношения человека с окружающим миром и другими людьми». Основную задачу своей работы Дескола видит в том, чтобы уточнить основание подобных схем и правила, по которым они создаются, равно как и типологию их применения.

«Итак, антропология стоит перед поразительным выборам: или ей надо признать, что она исчерпала все свои возможности, связанные с концепцией «гуманизма», или же она должна существенно измениться. Ей необходимо пересмотреть и сферу своих интересов, и используемые подходы, включить в объект своих исследований нечто большее, чем просто «человека», надо рассматривать всю совокупность живого мира, чьё существование на данный момент сведено к понятию «окружающей среды». Используя более условную терминологию, можно сказать, что рядом с антропологией культуры должна появиться антропология природы, открытая той части мира, которая актуализируется в деятельности человека и с помощью которой он объективирует свое собственное положение во вселенной».
Филипп Дескола

Купить эту книгу можно здесь: http://www.ozon.ru/context/detail/id/8815258/

А бесплатно почитать её же – в библиотеке им В. Г. Белинского (по адресу г. Екатеринбург, Белинского, 15)

Сандомирская И. И. Блокада в слове. Очерки критической теории и биополитики языка. М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 425
с.
2347995-КХ
2354238-КХ
2354239-КХ

Ирина Сандомирская, российский филолог и историк советской культуры, написала книгу о режиме письма, характерном для сталинского периода. Две основные задачи, поставленные ею в книге — это, в первую очередь, попытка теоретического осмысления писательских и читательских стратегий в условиях сталинской биополитики, и во-вторых — стремление по-новому связать советскую интеллектуальную традицию с современным ей европейским теоретическим контекстом.

«Очерки, представленные в этой книге, обрамлены, как введением и заключением, небольшим эссе о слепоглухоте. Слепоглухота – отверженность от мира видимого и слышимого, ввергнутость в безъязычие – представляется мне не только аллегорией думающего, говорящего и пишущего в условиях сталинского символического режима, но и уроком освоения и присвоения немо(е)го языка в самом широком смысле».

Очерки Сандомирской посвящены конкретной ситуации слова в особом контексте, а именно — в условиях той политической и исторической слепоглухоты, которая образовалась в слове советского языка сталинского времени, «драме падения революционного языка в пропасть конформистской прагматической «болтовни», превращению слова в средоточие государственного политического насилия, в инструмент социальной и политической инженерии».
Предвидение наступления такого рода слепоглухоты автор находит в «Московском дневнике» Вальтера Беньямина, а дальше прослеживает развитие этого процесса, который кульминирует в дискуссии о языке 1940-1950-х годов и в работе Сталина «Маркзихм и вопросы языкознания», где указанная слепоглухота уже принимает на себя функции государственной национальной, культурной и геополитической доктрины.

«Я назвала свою книгу «Блокада в слове», а не «Слово в блокаде», потому что не снаружи – или не только снаружи – и не действием только внешних сил она устанавливается. Внешнему давлению, сжимающемуся кольцу соответствует внутреннее состояние символической дистрофии: истощение и самопоедание смысла, истребление различия, самоуспокоение в полном безразличии медленного дистрофического умирания. Внутренняя реальность блокады, так точно описанная Лидией Гинзбург, соответствует и реальности блокированного слова.
Проблематика языка и власти в случае «блокированного» слова усложняется новым фактором, ранее в этой проблематике не учитывавшимся: фактором биополитики. Когда режим переходит от нормирования идеологии к рационированию самой жизни и когда этой жизни катастрофически не хватает на всех, практики письма и практики физического выживания сливаются до полной неразличимости. Парализованное дистрофическое слово как бы теряет свою телесность, превращаясь в «бормотание», в тайнопись, в обэриутскую трансцендентную алхимию. Слово, некогда активное, впадает в состояние пациенции: на место субъекта речи становится пациенс, не агент речи, но «жертва» языка, тот самый «монолингвист» в крайней степени истощения языком, когда слово уже не несет в себе смысла – или, наоборот, несет в себе невыносимо много смысла, — оставаясь при этом лишь едва различимым следом страданий».

Поисками выхода из этой «дистрофической пациенции», из слепоглухоты и занимаются все герои книги Ирны Сандомирской.

Купить эту книгу можно здесь: http://www.ozon.ru/context/detail/id/19589737/

А бесплатно почитать её же – в библиотеке им В. Г. Белинского (по адресу г. Екатеринбург, Белинского, 15)