Роман с Крымом-1
Есть такая история, а может быть, легенда: вроде бы, в одном и том же номере ялтинской гостиницы «Россия» Некрасов дописывал поэму «Кому на Руси жить хорошо», а Маяковский – поэму «Хорошо».Много десятилетий русские писатели ездили в Крым, а некоторые прочно связали с ним свою жизнь – потому что им здесь было хорошо. А «крымский текст» с незапамятных времён стал нашим любимым чтением.
Целую локоть загорелый
И лба кусочек восковой.
Я знаю – он остался белый
Под смуглой прядью золотой.
Целую кисть, где от браслета
Еще белеет полоса.
Тавриды пламенное лето
Творит такие чудеса (Осип Мандельштам, 1916)
Кто-то побывал там лишь однажды, как Пушкин в 1820 году, и до смертного часа помнил это путешествие. «Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму», – писал он десять лет спустя.
Кто-то провёл на этой полуденной земле самые счастливые годы. Ариадна, дочь Марины Цветаевой, говорила, что всю жизнь её мать искала тот Крым, тот Коктебель, где весной 1913-го она родилась как поэт. Здесь юная Анна Ахматова мечтала, уплывала в море, загорала дочерна – и уберегла себя от наследственной чахотки.
Были те, кто приезжал сюда много раз и жил подолгу, как Константин Паустовский, который даже планировал покинуть Тарусу и поселиться в Ялте. И те, кто сумел построить в «благословенной Тавриде» дом для себя или для всех: одним из самых дорогих преданий русской литературы стал Дом поэта Максимилина Волошина.
Для кого-то Крым остался последней русской страницей. Отсюда уходили за море с Врангелем в ноябре 1920 года, и были среди этих людей и писатели, и будущие писатели. И те, кто переплавил это прощание в незабываемое поэтическое событие.
Над Чёрным морем, над белым Крымом
Летела слава России дымом.
Над голубыми полями клевера
Летели горе и гибель с севера.
Летели русские пули градом,
Убили друга со мною рядом,
И Ангел плакал над мёртвым ангелом…
– Мы уходили за море с Врангелем (Владимир Смоленский, 1957)
Домашний мальчик Владимир Набоков приехал в Крым с семьёй и уехал в эмиграцию с семьёй.
И только когда всё исчезло в тумане, он вдруг с жадностью вспомнил Адреиз, кипарисы, добродушный дом, жители которого отвечали на удивлённые вопросы неусидчивых соседей: «Да где ж нам жить, как не в Крыму?» (Владимир Набоков. Подвиг)
А Гайто Газданов, будучи моложе на четыре года, успел повоевать. Если для Набокова это была тревожная, но довольно комфортная пауза перед разлукой с родиной (стихи, бабочки), то для Газданова уже здесь, в Крыму, началась новая, трудная взрослая жизнь.
Последним русским городом в его «Вечере у Клэр» становится Севастополь, который одновременно напоминает и провинциальную Россию с вечной её меланхолией, и библейские места. Для Набокова таким прощальным городом была Ялта, которая позже подарит некоторые свои черты влажной приморской Фиальте, где тоже расстаются навсегда.
А вот Иван Ефремов впервые пришёл сюда двенадцатилетним подростком в том же 1920-м, вместе с авторотой Красной армии. Много лет спустя, в романе «Туманность Андромеды», он создаст прекрасный земной мир будущего, «списанный» с Крыма: солнечный, сияющий, надёжный мир у моря. Земля, которую можно всю обойти босиком…