Книги и библиотеки

Космическое прошлое
Некоторое время назад мне снилось, как я в Центре управления полетами прошусь в космонавты, и тут мне говорят: «Ты уже летала в космос. Дважды». Убеждают. Приводят доказательства. А я ничего не помню. Приятно и удивительно, что летала, но как это было, не помню.
Прочитала сегодня грустное интервью с Валерием Рюминым. Долго ли великое прошлое может быть ресурсом?

Космические герои
Вчера у нас открылась выставка «50 лет в космосе: летопись покорения» (смотрите также репортаж «Комсомольской правды»), и на ее фоне прошел круглый стол «Гражданская позиция библиотеки и современная молодая Россия». Речь шла об общенациональных героях и потребности общества в таких фигурах. Поскольку я пришла чуть ли не в самом конце, услышала немногое, но сказанное, по-моему, очень важно. Для многих Юрий Гагарин и есть тот герой, что связывает разные поколения и две страны: СССР и Россию. Мне казалось, что Сусанин или Ломоносов также являются такими символическими фигурами: их жизнь — притча во языцех, модель поведения, которую так легко описать фразами «Ну ты и Сусанин!» Празднуем день рождения Пушкина, и Лицейский день, и говорим «А делать будет кто, Пушкин?», и шоколадки «Сказки Пушкина» едим, и цитируем «мороз и солнце», «я вам пишу», «кабы я была царицей». Но нет, всеми ощущается нехватка таких знаковых национальных героев.

Время героя и язык представлений
Не ясно, рождает ли наше время героев и должны ли, например, библиотеки приложить усилия для этого? А так хочется. Нужны ли герои, связанные жизнью с «новой», «молодой» России? Почему так легко работать с визуальным языком советского времени? Визуальный язык новой России, и тот, что создавался в массовой культуре, и тот, с которым работало искусство в 1990-е, — разве это не китч (визуальные образы перформансов и акций сложно трансформировать в декоративный язык книги, плаката и прочее)? Наша визуальная культура, почти как рыба об лед, бьется между визуальным языком советской агитпродукции и китчем. Вот герой — Маяковский (здесь и здесь), и все получается. Вот герой — Бродский, а чтобы образ сложить, приходится сплавлять разные визуальные языки, коллажное видение лежит в основе и фильмов, и инсталляций.

Выбор героя
Один из участников круглого стола, Дмитрий Москвин (ЕАСИ), причины ощущения отсутствия героев видит в том, что в стране слишком сильно разорваны внутрисемейные связи между поколениями. Мамы и папы, прадеды и прабабушки должны быть героями. Но если семейная история знает лишь о трех поколениях, если весь травматический опыт последнего столетия вытесняется из этой истории, то мы и чувствуем кризис героического.
Гагарин, конечно, красавец и герой, и Титов хорош, и нет России без Крузенштерна или Чкалова. Но мы ведь не в ладах со своей историей и хорошо знаем, что на любом солнце надо искать пятна. Была в Белинке когда-то российско-голландская выставка «Помни дедушку». Пусть он не летал в космос и не покорял Антарктиду, помни. Такой простой любви не хватает. Доверия достоинству человека. Поэтому, возможно, и национальным героям не доверяют.