Кульбит в обсуждении чтения
Чтение по силам не всем. Чтение и отказ от чтения можно помыслить как индикаторы расслоения общества, но не существовало ли это непреодолимое расслоение всегда? Миссия библиотек — обеспечивать равный доступ к любимым и нужным читателям текстам, не цензурируя их; или все-таки оценивать и отбирать публикации необходимо? Вот и в России стали писать о «диктате грамотности», стали говорить в библиотечной среде о дислексии и специальных языковых расстройствах, о том, что чтение текстов — не единственный путь интеллектуального развития, что парадоксальным образом отзывчивые, «хорошие читатели не обязательно хорошо образованные люди», или о том, что «высшую мыслительную деятельность у многих чтение не затрагивает».
На конференции «Современный читатель: эволюция или мутация?», о которой я начала писать вчера, помимо библиотекарей выступали психологи и педагоги. Интересное сообщение Татьяны Владимировны Черниговской (Санкт-Петербургский государственный университет) о физиологических и психических основах чтения и речевой деятельности вообще вызвало у меня множество вопросов, которые теперь так хочется прояснить (как-то само собой предполагалось, что мышление связано с языком, но, выходит, степень освоения языка — и мышление, и самосознание — не связана напрямую с чтением и письмом, с непосредственным читательским опытом, или, по-честному, связана, и тогда некоторым студентам лучше бы не гранит наук грызть, а заниматься вязанием свитеров и жилетов и быть счастливыми — сказать им об этом почти что долг преподавателя; Хабермас из неравенства физических возможностей людей выводит идею демократии, но когда в практическом плане мы постоянно сталкиваемся с неравенством, сложно иногда примириться с собственными нарушениями почерка или с тем, что кто-то не может совсем читать книг, — требуется мудрость даже). Это все вопросы к себе, предполагающие принятие или переоценку идеи равенства. Как отметил кто-то из ведущих сегодняшнего заседания, постановка Татьяной Владимировной вопроса о кастовом обществе перекликается со вчерашним докладом Аркадия Васильевича Соколова (Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусства) о неоднородной, иерархической структуре будущего «информационного общества» (допущение о построении общества знания странным образом коррелируется с современной практикой: треть россиян не читает).
Знакомство с нейролингвистикой напомнило и о презентации Павлом Крусановым книги «Литературная матрица» издательства «Лимбус Пресс». Павел Крусанов хотел писать о Гончарове, но писал в итоге о Евгении Замятине, из «очень странного писательского поколения». Странный язык писателей двадцатых — может, он тоже связан с трудностями освоения языка?
Хотя отклонение от некой принятой негласно библиотечным сообществом системы ценностей (читать — хорошо) переживается как опасное, оно одновременно начинает оправдываться. Очень многие из выступавших, как мне слышалось, хотели ли бы осознать эти отклонения («деградацию читателя») как неких ход вещей. Делай, что можешь, и будь что будет.
Мне кажется, если бы не требования к количеству читателей и объемам книговыдачи, библиотекари были бы готовы и желали бы работать в рамках идеи «библиотека для своих». Не с массами, а с отдельными людьми. Они и могут работать не со всеми. Также и школа может работать не со всеми (все эффективные технологии развития читательских навыков у школьника — факультативны для школьной программы). Не со всеми и не для всех — я ушла с ощущением, что библиотеки могут также строить лишь кастовое общество, давая шансы социально-духовного роста только тем, кто пожелает.
Библиотекари рассказывали о работе с читателем один на один, о том, как важно помыслить небольшую библиотеку пространством общения вокруг книг (долой идею библиотеки-информационного центра?!): об этом были доклады Татьяны Михайловны Плохотник (Централизованная система детских библиотек им. А. С. Пушкина в Сарове; исследования потребностей читателей позволили изменить понимание библиотекарями своих задач, а изучение установок библиотекарей — оценить, готова ли библиотека к «общению через книгу» с детьми и подростками), Юлии Федоровны Андреевой (Отрадненская городская библиотека; о том, насколько значимо осознавать свой читательский опыт и даже беллетризировать его в работе с читателями библиотеки), Елены Николаевны Крохиной (Кировская государственная универсальная областная научная библиотека им. А. И. Герцена; начинался разговор с вопроса, кто же такой — элитарный читатель, но привел к рассказу о читательском клубе «Зеленая лампа»).
Я сперва хотела представить ключевые идеи всех понравившихся докладов, но в моей голове многоаспектное исследование читателя вдруг замкнулось на идее равенства и идеи миссии библиотек (хотя были, были и другого рода сообщения). Вчера я писала немного о докладе Дмитрия Константиновича Равинского. Он задал очень важный вопрос: если читатели хотят читать книги о наркоторговцах и сутенерах, в которых происходит своего рода гламуризация насилия и преступления, как должны себя вести библиотекари (пример был из американской практики, говорил об американской библиотечной этике, но близок и нам)? В Екатеринбурге мы много спорим с Сергеем Беляковым, с его статьями о библиотеках. Он-то полагает, что библиотека не должна превращаться в бесплатный книжный магазин (куда за «Жаждой крови» пойдут), не должна подстраиваться под «массового» читателя. Значит, библиотека — не для всех? И чтение — тоже не для всех?
(Следующая конференция в развитие темы — научно-практическая по психологии и педагогике чтения «Чтение и развитие личности» в январе 2011 года.
И напомню о своих заметках о форуме «Чтение на Евразийском перекрестке»).