Книги и библиотеки

Продолжу разговор о выставке «Часы с кукушкой. Девичьи рисунки 1910-2000-х годов».

Вспоминаю рассказ Майи Петровны Никулиной на выставке «Горький шоколад победы». История на нашей выставке иная.
Она близка по интонации «Счастливой девочке» Нины Шнирман, пятилетняя героиня которой эвакуируется с семьей в Свердловск: «Мы стоим около поезда — на настоящей железной дороге, около настоящего поезда. Мы едем в “Эвакуацию”! Нам с Анночкой все здесь очень нравится, и Тетя Витя с Дядей Зямой тоже стоят с нами. Тетя Витя подарила нам большую красивую книжку — она называется “Как Братец Кролик победил Льва”. Я ее держу. На ней нарисован заяц в голубых штанишках, в руке у него шляпа — у Мамочки такой нет, а “Братец Кролик” никого не боится — это сразу видно!»

Она позволяет вспомнить Маринку Леонида Пантелеева, шестилетнюю героиню одноименного рассказа в самом начале войны: «Я стал выяснять, с чего же это она вдруг боится немцев. Оказалось, что о немцах она имеет очень смутное представление. Немцы для нее в то время были еще чем-то вроде трубочистов или волков, которые рыщут в лесу и обижают маленьких и наивных красных шапочек. То, что происходит вокруг — грохот канонады за стеной, внезапный отъезд отца, исчезновение шоколада и «булочек за 40», даже самое пребывание ночью в чужой квартире, — все это в то время еще очень плохо связывалось в ее сознании с понятием «немец». И страх был не настоящий, а тот, знакомый каждому из нас, детский страх, который вызывают в ребенке сказочные чудовища — всякие бабы-яги, Вурдалаки и Бармалеи…»
В мировосприятии Маринки все скоро изменится.
Один из самых известных рисунков, созданных детьми в блокадном Ленинграде, — тот, где среди каракулей взрослой рукой подписано, что в центре — булка, а вокруг — война. Рисовавший его трехлетний Шурик Игнатьев жил внутри войны.

У сестер Эйхе все было не так. Точнее, по рисункам невозможно сказать до конца, насколько тревожен был их мир, насколько окружающая реальность их задевала. «Нас любили», — вот в этом ключ. Им было от трех до восьми — и в этом. И жили они в тыловом городе. А еще хороший комментарий я нашла в тексте «мужском», в автобиографической книге «Мастерская» Виталия Михайловича Воловича, который в то время был подростком: «Реальный мир — это молодой парень с оторванной выше колена ногой, закулеманной в задранную штанину… Он сидел у стены магазина. Перед ним на снегу крест-накрест лежали два костыля с шапкой посередине… Прохожие бросали в нее скомканные рубли и трешки… Это сводки Совинформбюро, убийства, потерянные продуктовые карточки…
Из этого мира так хотелось перенестись туда, где совершались славные возвышенные подвиги «человеколюбия, любезности и великодушия».
Я пребывал в этом мире, и воздушная стена окружала меня со всех сторон. Как сказано в одном рыцарском романе: «И рыцарь живет там, не старясь в объятиях своей милой…»
Этот мир был прекрасен и так не похож на недостроенную — война началась — и разрушенную пианинную фабрику, где по вечерам собирались «большие ребята».
Там происходили жестокие драки между «Монтекки» с улицы Мамина-Сибиряка и «Капулетти» горсоветовских домов. Здесь дрались не на шутку, с остервенением и злобой. Кастет и железный прут были делом обычным. Мы же, мелюзга, выполняли роль хора в греческой трагедии…
А потом среди битых кирпичей и цемента сражались и мы, но по благородным законам рыцарства».

В общем-то, это все разные истории: об инфантильности, наивности, о воображении, о любви. А рисунки Эйхе, собирающие вместе эти истории, — о силе социологии и демографии, о том, что большие нарративы сложны, если попытаться включить в повествование разные мотивы. И о возможности счастья в любые времена, пусть и не для всех.

Виталий Волович. Мастерская. Записки художника. — М. : Кучково поле, Мастерская Зарубина, 2008. — С. 27-28.
Голубева Э. И. Рисуют дети блокады / Голубева Э. И., Крестинский А. А. — Л. : Аврора, 1969. — С. 30.
Пантелеев Л. Маринка // Пантелеев Л. Рассказы о маленьких и больших. — Советский писатель, 1948. — С. 153-154.