«Увидеть вечность в каменной толще…»: жизнь и научная деятельность А. Д. Миклухо-Маклая

https://forum.uraic.ru/blog/wp-content/gallery/owl/thumbs/thumbs_dhoedhdhdhnfndh-dhoedhdhdhdhdh.jpg

Имя русского ученого – Николая Николаевича Миклухо-Маклая, исследователя Юго-Восточной Азии, знакомо людям по всему миру. Великий русский ученый смог осуществить очень многое, несмотря на то, что прожил всего сорок два года. Первым из отечественных исследователей, он предпринял в середине XIX века ряд серьезных экспедиций в далекие от России страны: Австралию, Океанию. Его целью было открытие новых земель и изучение культуры, жизни и быта папуасов Новой Гвинеи. Попытка объединения западной и азиатской культуры, понимание и уважение обычаев инакомыслящих и иначе живущих стран путем установления мирных и продуктивных отношений можно считать одной из самых грандиозных заслуг Н. Н. Миклухо-Маклая перед всем мировым научным сообществом.
Однако после ухода ученого из жизни, дело его и фамилия отнюдь не затерялись в веках, а, напротив, получили вторую жизнь. Из рода Миклухо-Маклаев вышла череда талантливых ученых, одним из которых был Артемий Дмитриевич Миклухо-Маклай, внучатый племянник Николая Николаевича.

О космосе, времени и энтузиастах

Отличная новость для всех любителей науки: создатели сериала «Космос: Пространство и время» (Cosmos: A Spacetime Odyssey) объявили о продолжении съёмок. Первый сезон, ведущим которого стал харизматичный американский астрофизик Нил Деграсс Тайсон, вышел в 2014 году и стал своеобразным перезапуском сериала 1980 года «Космос: персональное путешествие» (Cosmos: A Personal Voyage) и данью памяти его автору и ведущему Карлу Сагану.
Сагана мы знаем не только как выдающегося астронома, но и как одного из самых вдохновенных популяризаторов науки XX века. Прошлый век вообще был богат на энтузиастов, ведущих по своим стопам юные умы, остаётся лишь надеяться, что и новый век ему не уступит. Однако рассказать сегодня я хочу о временах, ещё более ранних, когда учёные предпочитали вариться в своём сообществе и мало помышляли о приобщении простых людей к тайнам природы, и о человеке, который это изменил. Звали человека Камиль Фламмарион.

  • Читать дальше Комментарии к записи О космосе, времени и энтузиастах отключены

История одного сказочника

Жил-был на свете один очень грустный сказочник. О чем бы он ни писал – о вещах фантастических или вполне обыденных – у читателей одинаково щемило сердце. А всё потому что в каждой сказке, и в каждом рассказе, и в каждом романе речь шла о недостижимой мечте, об упущенном счастье, о прекрасном и далеком, которое не здесь. Звали сказочника Дино Буццати, и, по правде сказать, сказочником он вовсе и не был.

А был он журналистом известной миланской газеты – одним из самых надежных и невозмутимых. Редакция всегда знала, что можно поднять Дино Буццати среди ночи в разгар вооруженного восстания – и он методично и добросовестно выполнит свою работу, как будто ничего не случилось. Или можно послать его военным корреспондентом – и он вернется через год или два, обогатив родное издание уникальными репортажами.
А еще он был художником. На исходе жизни, когда он уже прославился и как репортер, и как писатель, внезапно поступает признание, что всё это было для него лишь приятным хобби, а настоящим призванием всегда была живопись.

  • Читать дальше Комментарии к записи История одного сказочника отключены

Когда восток — дело слишком тонкое

За годы существования книжного клуба мы обсудили немало необычных и подчас странных произведений, но среди всего многообразия была одна встреча, существенно подточившая мою психику и до сих пор иногда вспоминаемая с содроганием. Преимущественно, конечно, потому что вести её пришлось мне. Это классическая китайская литература. Иногда восток оказывается делом настолько тонким, что невольно ловишь себя на мысли, что эти люди для тебя сродни инопланетянам, логика их чужда и непостижима, но ведь не в последнюю очередь именно поэтому мы так любим книги, позволяющие посмотреть на мир чужими глазами и осмыслить его с чужой точки зрения. Как бы она ни противоречила нашей собственной.
Я расскажу вам о классике приключенческой литературы, которую китайцы до сих пор очень любят — романе Ши Най-аня «Речные заводи». Посмотрим, что же это за книга такая, чем азиатские приключения отличаются от европейских и почему современному неискушённому читателю в процессе может стать слегка нехорошо. И с этого момента, как любил говаривать автор, наше повествование пойдет по нескольким направлениям.

«Неслышный крик»: поэзия Эрлены Лурье

https://forum.uraic.ru/blog/wp-content/gallery/owl/thumbs/thumbs_dhzdhdhdhdhdhdh-dhnfnnoedhu-001_0.jpg

Редко у женщины-поэта можно встретить стихи, не затрагивающие, так или иначе, тему любви и семейной жизни. Во многих случаях эта поэзия красива и символична, наполнена определенными образами и узнаваемыми метафорами. Грустная же сторона подобной лирики состоит в том, что «благодаря» этой своей красивости, она, зачастую, становится просто безликой. Две темы — любовь и страсть, эксплуатируются в ней столь отчаянно, что все творчество поэтесс порой оказывается написанным буквально одинаковыми словами. Тем ценнее во всем этом единообразии стихов та лирика, что кажется на первый взгляд слегка «угловатой» и выбивающейся  из стройных рядов множества одноплановых произведений. Ленинградская поэтесса Эрлена Лурье (род. 1932) как раз оказывается приятным исключением из правил.

Нога не только человека

Если кто-нибудь когда-нибудь спросит у меня интересную фантастику о необычных планетах, я не задумываясь посоветую Хола Клемента. Причудливая астрономия – и так моя страсть, но этот автор даёт возможность взглянуть на научную фантастику под совершенно новым углом.
Есть в нем что-то от Жюля Верна, популяризировавшего естественные и технические науки. В принципе, ничего удивительного – Клемент с юности зачитывался Верном и ценил в его творчестве именно вклад в просвещение читателя. Его собственные книги тоже наполнены информацией об астрономии, физике и многом другом, но зато в какой неожиданной форме это подаётся. Клемент не только просвещает читателя, но и учит его мыслить нестандартно. А также он учит понимать, ненавязчиво затрагивая и область этики.

Роза под лезвием топора: о поэзии Томаса Уайетта

https://forum.uraic.ru/blog/wp-content/gallery/owl/thumbs/thumbs_dhcdh-dhdhdhdhdhdhdh-001.jpg

Эпоха правления Генриха VIII (22 апреля 1509 г. — 28 января 1547 г.) в мировой истории была окрашена в цвета золота и крови. Это был монарх, который в равной степени блистал как своими талантами, так и числом «голов» в корзинке придворного палача. При этом Генрих Тюдор запомнился современникам не только как любвеобильный и жестокий правитель, но и как расчетливый создатель имиджа новой, протестантской Англии. При царском дворе, блиставшем ежедневной роскошью званых обедов и балов-маскарадов, собрались лучшие ученые, музыканты, художники и поэты того времени (а именно XVI века) – от Ганса Гольбейна и Иоанна Корвуса до Томаса Мора и Томаса Уайетта. Последний из них как раз и станет героем нашего сегодняшнего очерка, ибо он, наряду с графом Сарри, является создателем жанра «английского сонета» и через данный факт – официальным реформатором английской поэзии на пути от средневековой строфы к современной «шекспировской».

Книжные раскопки: занимательная филология

У библиотекарей тоже бывают странные увлечения. Мне, например, раньше нравилось закапываться в фонды Белинки и методом тыка вытаскивать с полок случайные книги. В основном после такого оставалось только посмеяться и вернуть на место неподъёмный труд по машиностроению или сборник стихов памяти дедушки Ленина, однако иногда попадались действительно интересные вещи.

На 4 ярусе книгохранения (а всего их 10 — да-да, втрое больше, чем может насчитать читатель; всё просто, в библиотеках действуют особые законы физики) бесконечные стеллажи заняты старыми тонкими книжками в мягких обложках. На библиотечном жаргоне они называются «лапшой», что неудивительно — любое тщедушное создание после 80 лет на тесной полке превратится в тот ещё субпродукт. Но именно в таком бюджетном варианте в советские времена выпускали львиную долю научпопа, который от времени ничуть не испортился. И после заметок о выращивании кактусов в условиях крайнего севера я нередко натыкалась на интересные труды об истории, антропологии и геологии. Это только Шелдон геологию не любит, а я люблю.

Начну, пожалуй, рассказ о своём археологическом прошлом с профессиональной темы — с двух книг о филологии, которые могли бы скрасить школьные страдания кому угодно. Если бы о них кто-нибудь знал.

Морозное зимнее чтение

Конец февраля в нашем краю ещё совсем не означает приближения весны, и редкие оттепели неизменно оборачиваются мощными морозами, во время которых искренне радуешься, что существует отопление. Есть что-то нездоровое в желании добавить в такой момент ещё немного острых ощущений. И если на тему голодающих теперь неизменно приходит в голову Марк Уотни с его дефицитом калорий на Марсе, то любители снега и обморожений вот уже десять лет неизменно читают «Террор» Дэна Симмонса. В процессе сами замерзают, простывают, но всё равно продолжают читать. Я тоже из их числа и понятия не имею, как это объяснить.

Однако сегодня мне хочется рассказать вам о другой книге, очень похожей, но и бесконечно далёкой от «Террора». Это историко-приключенческий роман современного немецкого автора Мирко Бонне о судьбе Имперской трансантарктической экспедиции 1914-1917 гг. под командованием Эрнеста Шеклтона. Золотой век полярных исследований, отважные первопроходцы, замерзающие во льдах, холодрыга, цинга и ездовые собаки – маленький садист внутри меня потирал ручки в предвкушении жертв Снежному Королю, а в итоге чуть не уснул.
Книга называется «Ледяные небеса», но, поверьте, ледяное там абсолютно всё.

«Космический пульс жизни»: поэзия биофизики в деятельности Александра Чижевского

Часть 2: Поэзия как способ научного мышления

https://forum.uraic.ru/blog/wp-content/gallery/owl/thumbs/thumbs_dhdhdhdhudhnfdhdhdhdhdhdhnfndhn-001.jpg

Продолжая разговор об А. Л. Чижевском, обратимся к творческой стороне его личности – той стороне, что развивалась и была столь же яркой и плодотворной, сколь и научная. Более того, оба этих таланта – ученого и поэта, шли в этом человеке, что называется, «рука об руку» и когда один из них затихал – другой тут же полноправно и с той же силой, что и первый – занимал его место.

« Предыдущая записьСледующая страница »