Известно, что подобные мероприятия редко обходятся без нервных споров о количестве потерь и сбитых самолетов, о штрафбатах и заградотрядах, о Сталине и разного рода моральных аспектах войны. Результат таких дискуссий, как правило, заранее известен: каждый останется при своем, никто никого ни в чем не убедит.
Никакого сценария у этой встречи, конечно, не было, но рука невидимого режиссера чувствовалась. Было бы слишком прекрасно, если бы Александр Костарев просто читал стихи. И чтобы немного разбавить чрезмерно благожелательный настрой публики, ей предложили несколько вставных номеров.
Поздно ночью, с головной болью, читала «Записки охотника», один из тех рассказов, которые не проходят в школе и которые мало кто вообще знает. Сюжет которого не можешь потом ни толком вспомнить, ни рассказать и который оставляет после себя такое неуловимое и щемящее чувство – летнее утро, стрекозы, смородиновый лист в росе.
Мода на Льва Гумилева, по словам автора новой книги о нем, прошла. Непопулярный на Западе и среди серьезных отечественных историков, сегодня он остается объектом интереса людей, как правило, странных. В лучшем случае — одержимых дилетантов. Сергею Белякову это кажется несправедливым.
Прихожу в себя от потрясающего современного романа и перечитываю советские повести для младшего и среднего школьного возраста. Вот, например, из последних: «Пинагор» Геннадия Снегирёва с картинками Мая Митурича (1987) – про оленей и пингвинов, Тувинскую тайгу и Белое море.
Фэй Уэлдон любят называть «новой Джейн Остин». Когда-то она написала очень милое эссе о Джейн и ее времени. Что еще связывает этих двух дам, сказать трудно. Во всяком случае, сюжет романа нашей современницы «Ненавижу семейную жизнь» (Астрель: CORPUS, 2010) и в страшном сне не мог присниться мисс Остин.
То, что наши предки назвали «Святками», почти без остатка растворилось в бесконечных новогодних праздниках. Выстояла разве что одна святочная традиция. Ничто не мешает нам гадать круглый год. Но только в эти дни, от Рождества до Крещения, гадание (на будущее, на судьбу, на любовь) становится не просто приятной забавой или профессиональным приемом, но едва ли не священным долгом.